О Цхадая, УГТУ и деньгах (интервью паблику «Новая Республика»)

Опубликовано: 11 июля 2020 года

Рубрика: Заметки на полях, Научно-образовательная сфера, Университет

1 ноября 2018 года на должность врио ректора Ухтинского государственного технического университета был назначен Дмитрий Беляев — кандидат экономических наук. Менее чем через год Дмитрия Анатольевича вынудили уволиться из университета.

Формальной причиной для увольнения стало то, что по решению Аттестационной комиссии Министерства науки и высшего образования России Беляев не прошёл аттестацию на выборы ректора.

Однако реальной причиной мог служить тот факт, что управленческие решения, направленные на решение экономических проблем вуза, который на тот момент находился в кризисе, не нравились бывшему ректору УГТУ Николаю Цхадая. Сам Цхадая на данный момент находится под стражей по подозрению в должностных злоупотреблениях, растрате и получении взятки.

О том, как Ухтинский университет оказался в кризисе, о штрафе спустя девять месяцев после увольнения и нынешней ситуации в УГТУ — Дмитрий Беляев специально для «Новой Республики».

О ситуации в УГТУ:

— Цхадая был ректором университета до ноября 2018 года. Он планировал, что ему продлят срок полномочий, но этого не случилось. Он предложил мне возглавить вуз. А за несколько месяцев до этого он несколько раз приезжал ко мне в Сыктывкар, уговаривая перейти на работу в УГТУ первым проректором. Тогда, в октябре 2018 года, очень оперативно всё надо было делать, и я согласился возглавить УГТУ в качестве врио.

Как только я стал руководить университетом, то увидел катастрофическое экономическое положение. Цхадая всё скрывал, а соответствующие компетентные структуры многие годы почему-то на это закрывали глаза, хотя и видели финансовые и налоговые отчеты, где все долги можно было увидеть.

Задолженности были, в том числе, по социальным налогам: НДФЛ, пенсионка. Задолженности по заработной плате были. УГТУ должен был практически всем: в общей сумме свыше 500-600 миллионов рублей.

В ноябре 2018 года и позднее я был как руководитель связан большим количеством запросов кредиторов. Естественно, я расставлял приоритеты. Текущих средств не хватает, это деньги бюджетные, они расписаны — это зарплаты, стипендии и т.п. А есть внебюджетные — которые вуз сам зарабатывает и тратит.

Вообще по закону мешать деньги нельзя, хотя все они и считаются доходом федерального бюджета, но в аналитике они должны учитываться отдельно, и зарабатываться, и тратиться, соответственно, тоже.

Что делалось при Цхадая: они брали средства из бюджетной субсидии и закрывали внебюджетные долги. Не все, но какие-то. Такое техническое заимствование возможно, но оно должно быть возмещено в конце года, чего не происходило, а соответствующие заимствования из бюджета на внебюджет только возрастали.

Первое полугодие 2019 года: день начинался с того, что приходило большое количество исполнительных листов — это налоги, коммуналка, долги по зарплате и так далее. Мы с бухгалтером определяли приоритеты — что важно?

Чтобы хотя бы ненадолго казначейство нам разблокировало счета, мы должны были гасить исполлисты кредиторов. Нам нужны были «окна разблокировки», чтобы, хотя бы, стипендию отправлять вовремя.

Мы осуществляли, безусловно, и текущие платежи предпринимателям, контрагентам. Деловых партнеров мы всегда уважали, но они стояли в очереди этой кучи долговых платежей, а заплатить всем сразу и всё было объективно нереально. И вот в таких условиях мы жили.

В итоге за полгода мы — я и моя команда — погасили не всю, но довольно значительную часть долгов вуза, наколенных минимум за три последних года до этого (2016-2018 годы). Прежде всего мы погасили все долги по заработной плате и существенную часть налоговых долгов, в том числе по НДФЛ. Кроме этого, мы договорились с одной крупной ресурсоснабжающей организацией о реструктуризации и рассрочке многолетних задолженностей УГТУ аж с 2014 года.

Когда я стал руководителем вуза, там было по состоянию на декабрь восемнадцатого года — 690 миллионов долгов. Я ушёл через полгода — задолженность составила около 400-500 миллионов. Это общая задолженность. Мы убрали задолженность почти на 200-300 миллионов, не считая регулярных платежей. Насколько я знаю, тренд на снижение долгов потом после нас сохранили в УГТУ во втором полугодии 2019 года. Это хорошо.

Я уверен, что, когда я был руководителем вуза, мы принимали все объективно правильные решения по оплатам, исходя из актуальной финансовой конъюнктуры. Не заплатили коммуналку — нам выключили отопление. Пропустили платежи по налогам — заблокировали счета. Поэтому мы старались не допускать текущих задолженностей по этим направлениям расходования средств. Были другие приоритеты, и мы им чётко следовали, спасая вуз.

Как вуз влез в долги:

— Меня этот вопрос тоже интересовал, но точного ответа дать не могу. То, что проблемы у Ухтинского университета накапливались, начиная как минимум с 2013-2014 годов — это факт. Первые существенные задолженности начали возникать именно в тот период.

Но почему Цхадая и его команда допустили такую катастрофическую финансовую ситуацию и почему молчали надзорные органы, в том числе та же ухтинская прокуратура или налоговая инспекция, или учредитель – федеральное министерство науки и образования — это большой вопрос. И вопрос пока без ответов.

Когда мы проводили анализ, то всплывали ситуации, что вуз брал на себя повышенные обязательства перед контрагентами, которые выполнить не мог: например, что-то строили, а потом не могли рассчитаться.

Или еще пример: проект энергоэффективности, который УГТУ реализовал еще несколько лет назад, а соответствующей компании-партнеру не заплатил за этот проект. Не была своевременно проведена оптимизация штатного состава вуза, был раздут административно-управленческий состав. Они (руководство УГТУ) начали оптимизировать это в году этак семнадцатом, но делали это, по моему мнению, неправильно и поздно.

Плохую экономическую ситуацию они (Николай Цхадая и его команда) не могли этого не понимать, поскольку в течение двух-трёх-четырёх лет до этого ухтинский университет всегда занимал последние места в рейтинге финансового менеджмента всех вузов России. За восемнадцатый год, к примеру, он вообще занял последнее место.

У Цхадая были все возможности как у руководителя где-то умерить аппетиты: не содержать, например, какие-то элитные спортивные команды. Цхадая считал, что это круто — иметь звёзд по образу американского вуза. Я ему говорил: «Николай Денисович, мы находимся не в Америке. У нас другая задача. Мы должны развивать массовый спорт, чтобы все студенты могли заниматься». А не финансировать золотую команду, где он каких-то легионеров нанимал: с Сербии он нанимал кого-то, чтобы они только числились в УГТУ, как-будто учились, а на самом деле только играли в баскетбол — куча денег на содержание этого шло.

Мы с моей командой увидели финансовые расходы, которые посчитали неэффективными и переориентировали их на уставные задачи УГТУ как вуза, а не как «частной и личной компании» Николая Денисовича.

Цхадая, видимо, сильно расстроился и начал вести политику по дискредитации меня и моей управленческой команды, а затем вместе с Гапликовым и Михальченковой они добились моего ухода, посчитав, что в УГТУ станет лучше. Но, как показали дальнейшие события, в вузе не стало лучше, ни одна проблема в итоге решена не была.

Все проблемы копились годами. У меня вызывает это до сих пор вопросы: почему надзорные органы — налоговая инспекция, прокуратура — зная о задолженностях — все молчали? Цхадая, когда звал меня работать в вуз, ни слова не сказал об этих огромных долгах. Теперь же остались только вопросы, которые уже можно назвать риторическими.

О нынешнем руководстве ВУЗа:

— Насколько я понимаю, ситуация с нынешним руководством там противоречивая. Могу констатировать, что Руслан Викторович Агиней допускает ошибку, что не стал консолидировать все ресурсы вуза. Кадровые, прежде всего. Он фактически пустил всё на самотек, теперь в УГТУ присутствует ряд «союзов»: один против многолетних нарушений, долгов и отсутствия законности и принципа приоритета образования и науки в УГТУ (что было при Цхадая, и явно продолжается при Агинее) , а второй — за них, но последних немного.

Он (Агиней) мог бы выявить лидеров внутреннего общественного мнения и поговорить: «Всё, ребята, Цхадая сидит, Беляева нет, я тут. Давайте будем заниматься реальным развитием вуза». Может быть, кстати, он это и делал, я точно не знаю. Но если и делал, то как мы сегодня видим, не смог.

Там идет бесконечная грызня в телеграм-каналах, и это бьет по имиджу и всего вуза, и всех его сотрудников, и, прежде всего, самого Агинея. И Руслану Викторовичу я рекомендацию даю только одну: собрать всех за столом переговоров и сделать не так, как сделал Цхадая, когда я покинул университет: «Беляев ушел, репрессий не будет» — затем стали сокращать и увольнять людей под тем самым предлогом, что они «поддерживали Беляева и теперь должны уйти».

Мы же понимаем все, что работаем, в первую очередь, с людьми — надо уметь находить компромиссы, как-то убедить людей, что не будет репрессий, не будет гонений. А он уже почти год делает одни ошибки, вслед за Цхадая.

Поэтому не могу сейчас говорить наверняка, но если судить только по открытым данным, то ни одна проблема после моего ухода не была решена. Задолженности, вроде бы, меньше стали, поскольку мы ещё начали заниматься оздоровлением, а потом Алексей Просужих работал проректором по экономике, но сейчас он тоже ушел. Всё продолжает накапливаться и негативно развиваться.

Дело о штрафе — заказ?

— Это моё предположение, что дело ухтинской прокуратуры и УФАС на меня — заказ. Проверка по этим фактам проходила в октябре-ноябре прошлого года. Для того, чтобы мне как-то дополнительно навредить, Цхадая или его люди по его поручению вполне себе могли по участвовать в этом против меня.

Почему я так думаю? Потому что этот контрагент Абакумов за прошлые годы, при Цхадая, не получал от него как от ректора вуза должного объема оплаты за его услуги. Я взял этого контрагента уже с имеющимся крупным ему долгом со стороны УГТУ. Но пока был Цхадая, никаких жалоб ни от Абакумова, ни от прокуратуры не было. Как только я ушел — возникла проверка и сразу пошла вся эта процедура.

Я ушёл с университета в июле 2019 года. В итоге сложилась ситуация, что в марте уже этого года на меня вышла республиканская прокуратура и говорит: «Дмитрий Анатольевич, на вас возбуждено административное дело. Вы должны явиться в ФАС». Я не понимаю о чём речь: какое может быть «административное дело» — я уже девять месяцев как на тот момент не работал в УГТУ.

Они «нашли», что я якобы имел какие-то умыслы не заплатить одному из предпринимателей, тем самым я нарушил закон о закупках и меня привлекают по какой-то там статье. Естественно, я не согласился.

Во-первых, я написал, что это происходило год назад. Во-вторых, сейчас ковидный период и так далее — я не мог явиться. В-третьих, мне необходимо полностью ознакомиться с материалами дела, чтобы понимать, откуда эти претензии ухтинской прокуратуры возникли и как они доказаны.

Моё ходатайство не удовлетворили, УФАС вынесло решение — штраф. Я не понял, почему они не стали себя утруждать справедливым и объективным рассмотрением этого дела, и написал в суд жалобу и на постановление, и на самое расследование — там были, как минимум, фактологические несостыковки: начиная от того, что они указали разные даты в административном расследовании и в итоговом постановлении — там одни даты, тут другие, ну, и заканчивая тем, что я был в ситуации постоянного давления от этих задолженностей, и не мог принимать иные решения кроме тех, что в итоге принимал как руководитель, а они этого никак не учли.

В итоге суд рассмотрел жалобу, мои доводы принял: действительно, там много процессуальных нарушений, рассматривали непрофессионально и так далее, суд полностью отменил это решение за недоказанностью.

В итоге и у меня, и у тех, кто знаком с этим делом документально, возникают сомнения в профпригодности соответствующих ухтинских и сыктывкарских правоприменителей. Заниматься этим полгода и вынести решение, которое было обжаловано и развалилось в суде полностью – вот результат их «эффективной» работы: и Ухтинской прокуратуры, и республиканского УФАС.

До этого ни ухтинская прокуратура, ни УФАС, ни Абакумов — никто и никогда нигде не предъявляли претензий. Как только я стал руководителем, так сразу возникли вопросы. Причём все знали финансовое состояние вуза и что я принимал все свои решения исходя из ситуации с огромными долгами вуза, которые возникли ещё до меня.

Поддерживать УГТУ будет федеральный центр, а не «Лукойл» или «Газпром»?

— Да. Когда я работал, у меня строились конструктивные диалоги с руководителями этих компаний. На тот момент университету было дано время на переформатирование учебной программы.

Главы компаний говорили, что им сейчас нужны специалисты, которые умеют работать с автоматическими системами. В УГТУ пока была только подготовка по ручным системам. В таком количестве выпускников, как сейчас, компании не нуждаются. Но в УГТУ есть и другие специальности, они будут востребованы.

К сожалению, в период позднего Цхадая у него как у ректора были очень непростые отношения с некоторыми ключевыми партнёрами: какие-то компании давали финансирование вузу, а в итоге не могли найти, куда деньги были потрачены.

Сейчас всё в руках Агинея, но ему надо тут проявлять мудрость и, прежде всего, понимать, что он руководитель: он в ответе за судьбы людей, которые там работают. Как бы ему не было бы сложно с кем-то взаимодействовать, он должен пойти на примирение всех внутри вуза. Если этого не произойдет — это будет непрекращающийся поток бумаг: то от одних, то от других.

«Телеграмом» это не ограничивается: пишут во все инстанции и по любому поводу. Это непродуктивно и ни к чему хорошему не приведет. Никто не может это сейчас остановить, кроме самого руководителя.

УГТУ — федеральное учреждение, оно будет и дальше в том или ином виде существовать. У нас же всего два крупных федеральных вуза в Республике, по большему счёту, — СГУ и УГТУ. Поэтому вероятности закрытия УГТУ нет. Но, если все субъекты УГТУ будут помогать друг другу, а не, извините, «собачиться» друг с другом, то все проблемы вуза будет значительно легче преодолеть. И, повторюсь, самый главный человек, от которого всё это зависит сейчас — это Руслан Агиней.

P.S.

Оригинал материала:

См. также: